Прошлой осенью нас занесло по журнальным делам в Кострому. Масса интересного: город, основанный Юрием Долгоруким почти одновременно с Москвой, Волга, церкви и монастыри, уникальная планировка, сохранившиеся исторические здания… И Иван Сусанин с Александром Островским.
С Сусаниным всё понятно. Первый памятник в историческом центре — на Сусанинской площади, она же «Сковородка», — появился ещё в 1851 году и простоял до 1918‑го. Нынешний Иван Сусанин, напоминающий шаблонного советского рабочего и крестьянина одновременно, которого водрузили на место снесённого «монархического» памятника в 1967 году, пейзажа не портит, но туристов не привлекает: всё‑таки культ спасителя царской особы, насаждавшийся в позапрошлом веке, сейчас ушёл в тень (интересно, как‑то сложится в ближайшие годы судьба легендарного крестьянина, положившего жизнь за царя?). Не упомянуть нельзя, но доходов, похоже, не приносит.
А.Н. Островский — другое дело. Похоже, скоро он разделит судьбу пражского Кафки — не настоящего, а туристического, от имени которого в Праге продают блокноты, календари, кружки и футболки с портретом автора. Футболок с Александром Николаевичем пока нет, но наверняка появятся.
В Костроме есть драматический театр имени, конечно, А. Н. Островского, названный так ещё в 1923 году, и памятник Островскому работы Т. Н. Саркисова (открыт в 1967 году, перевезён в Кострому из музея‑усадьбы «Щелыково»), установленный напротив театрального подъезда. Эти достопримечательности вопросов не вызывают: чьё ещё имя можно было присвоить театру, и почему бы достойной скульптуре не занимать подобающее место? Но вот остальное...
Итак, в городе имеются: улица Островского (считается древнейшей улицей Костромы); бутик‑отель «Островский причал», устроенный в здании бывшего речного вокзала, четырёхзвёздочный отель «Островский» почти напротив драматического театра; ресторан «Старая пристань» и ресторан «Гроза», а также «беседка Островского» и «Терем Снегурочки».
«В Старой пристани», где проходили съёмки фильма «Жестокий романс», усиленно эксплуатируют «атмосферу» — ряженые официанты, чучело медведя, зеркала, полочки и штофы, хрусталь, якобы старинный стиль меню, и с большого экрана нон‑стоп поют про «шмель и хмель»...
В «Островском» (не в бутик‑отеле, а в четырёхзвездочном, не перепутайте) кормит гостей «Гроза». Почему не «Бесприданница»? Наверное, просто так получилось — создатели общепита захотели оригинальности. Впрочем, в «Грозе» нет навязчивого псевдокупеческого дизайна, если не считать клетку с живой канарейкой в одном из залов (не очень понятно, правда, что эта канарейка символизирует — мещанский быт?).
В обоих ресторанах вкусно: «Рецепты многих блюд собирались во время поездок по глухим деревням Костромской области... сочетание старинных традиций и современных модных тенденций», — но к Островскому эта высокая костромская кухня не имеет решительно никакого отношения.
Неподалёку, на волжском берегу, на высокой насыпи, которая осталась от валов древнего кремля, стоит один из «символов Костромы» — «беседка Островского». В принципе, никто не скрывает, что сам драматург в ней не был и быть не мог, но туристам рассказывают, что «архитектурный стиль, в котором она построена, можно вполне отнести к временам жизни писателя». Большинство туристов старше 40, кто лучше, кто хуже, помнят эту беседку по советскому кинематографу, она ассоциируется у них с «чем‑то старинным» и не вызывает протеста.
А «Терем Снегурочки» построен в 2008 году, по мотивам фильма Павла Кадочникова 1968 года, и не претендует на историчность. Да и вообще Снегурочка и всё вокруг неё относится скорее к бренду «Берендеево царство», связанному с Островским косвенно.
Всё это попахивает безвкусицей. Люди, которые взялись за развитие туристического бренда Костромы, ориентировались то ли на своё представление о желаниях «народа», то ли на собственный вкус, не вполне развитый. Иначе чем объяснить, что из всего творческого наследия драматурга выбраны только «Снегурочка» и «Бесприданница» («Гроза» не считается).
К бренду подтянуто всё, что плохо лежит. Например, туристам сообщают, что в «Бесприданнице» Островский изобразил Кострому под именем Бряхимова. Это недоказанное утверждение. Да, так называется город на Волге, в котором разворачиваются действия пьес «Бесприданница» и «Красавец мужчина» (кстати, почему забыто это замечательное произведение?), но Кострому ли вывел в них Александр Николаевич — большой вопрос.
В принципе, понятно, отчего творчество А.Н. Островского трактуется так примитивно и сводится к киноафише. Это результат приёма брендинга, названного «гамбитом Гауди» в честь успешного брендинга Барселоны, подчеркивающей связь с архитектором и дизайнером Антонио Гауди [1]. Но хочется, чтобы туристы воспринимали Островского не как «того, по которому сняли кино с Михалковым», и даже не как «автора оперы про Снегурочку», а как большого драматурга, который внёс неоценимый вклад в развитие русских театра, литературы и культуры вообще.
Но для этого мало коротких рассказов экскурсоводов и невнятных текстов на туристических сайтах. И уж точно не способствует просвещению легенда о бесприданнице, застреленной прямо‑таки у воздвигнутой в 1956 году «беседки Островского», которую можно «увидеть в одном из эпизодов фильма „Жестокий романс,“ снятого по роману как раз таки Островского» (как написано на одном из популярных туристических сайтов), или ситцевые платьица, грубо имитирующие наряды конца XIX века, которые официантки носят с кроссовками — для удобства.
[1] 1 Хосперс Герт‑Ян. Брендинг города и «взгляд туриста» // Динни Кейт. Брендинг территорий. Лучшие мировые практики. Глава 4. Метод доступа: https://zadocs.ru/geograf/54018/index.html?page=3
На фото: А.Н. Островский. Скульптор Т. Саркисов. 1967. Фото автора.
Печатается по: Валерия Ахметьева. Почём футболка с классиком? // Мир Музея. 2023. № 4. С. 20 – 22.
С Сусаниным всё понятно. Первый памятник в историческом центре — на Сусанинской площади, она же «Сковородка», — появился ещё в 1851 году и простоял до 1918‑го. Нынешний Иван Сусанин, напоминающий шаблонного советского рабочего и крестьянина одновременно, которого водрузили на место снесённого «монархического» памятника в 1967 году, пейзажа не портит, но туристов не привлекает: всё‑таки культ спасителя царской особы, насаждавшийся в позапрошлом веке, сейчас ушёл в тень (интересно, как‑то сложится в ближайшие годы судьба легендарного крестьянина, положившего жизнь за царя?). Не упомянуть нельзя, но доходов, похоже, не приносит.
А.Н. Островский — другое дело. Похоже, скоро он разделит судьбу пражского Кафки — не настоящего, а туристического, от имени которого в Праге продают блокноты, календари, кружки и футболки с портретом автора. Футболок с Александром Николаевичем пока нет, но наверняка появятся.
В Костроме есть драматический театр имени, конечно, А. Н. Островского, названный так ещё в 1923 году, и памятник Островскому работы Т. Н. Саркисова (открыт в 1967 году, перевезён в Кострому из музея‑усадьбы «Щелыково»), установленный напротив театрального подъезда. Эти достопримечательности вопросов не вызывают: чьё ещё имя можно было присвоить театру, и почему бы достойной скульптуре не занимать подобающее место? Но вот остальное...
Итак, в городе имеются: улица Островского (считается древнейшей улицей Костромы); бутик‑отель «Островский причал», устроенный в здании бывшего речного вокзала, четырёхзвёздочный отель «Островский» почти напротив драматического театра; ресторан «Старая пристань» и ресторан «Гроза», а также «беседка Островского» и «Терем Снегурочки».
«В Старой пристани», где проходили съёмки фильма «Жестокий романс», усиленно эксплуатируют «атмосферу» — ряженые официанты, чучело медведя, зеркала, полочки и штофы, хрусталь, якобы старинный стиль меню, и с большого экрана нон‑стоп поют про «шмель и хмель»...
В «Островском» (не в бутик‑отеле, а в четырёхзвездочном, не перепутайте) кормит гостей «Гроза». Почему не «Бесприданница»? Наверное, просто так получилось — создатели общепита захотели оригинальности. Впрочем, в «Грозе» нет навязчивого псевдокупеческого дизайна, если не считать клетку с живой канарейкой в одном из залов (не очень понятно, правда, что эта канарейка символизирует — мещанский быт?).
В обоих ресторанах вкусно: «Рецепты многих блюд собирались во время поездок по глухим деревням Костромской области... сочетание старинных традиций и современных модных тенденций», — но к Островскому эта высокая костромская кухня не имеет решительно никакого отношения.
Неподалёку, на волжском берегу, на высокой насыпи, которая осталась от валов древнего кремля, стоит один из «символов Костромы» — «беседка Островского». В принципе, никто не скрывает, что сам драматург в ней не был и быть не мог, но туристам рассказывают, что «архитектурный стиль, в котором она построена, можно вполне отнести к временам жизни писателя». Большинство туристов старше 40, кто лучше, кто хуже, помнят эту беседку по советскому кинематографу, она ассоциируется у них с «чем‑то старинным» и не вызывает протеста.
А «Терем Снегурочки» построен в 2008 году, по мотивам фильма Павла Кадочникова 1968 года, и не претендует на историчность. Да и вообще Снегурочка и всё вокруг неё относится скорее к бренду «Берендеево царство», связанному с Островским косвенно.
Всё это попахивает безвкусицей. Люди, которые взялись за развитие туристического бренда Костромы, ориентировались то ли на своё представление о желаниях «народа», то ли на собственный вкус, не вполне развитый. Иначе чем объяснить, что из всего творческого наследия драматурга выбраны только «Снегурочка» и «Бесприданница» («Гроза» не считается).
К бренду подтянуто всё, что плохо лежит. Например, туристам сообщают, что в «Бесприданнице» Островский изобразил Кострому под именем Бряхимова. Это недоказанное утверждение. Да, так называется город на Волге, в котором разворачиваются действия пьес «Бесприданница» и «Красавец мужчина» (кстати, почему забыто это замечательное произведение?), но Кострому ли вывел в них Александр Николаевич — большой вопрос.
В принципе, понятно, отчего творчество А.Н. Островского трактуется так примитивно и сводится к киноафише. Это результат приёма брендинга, названного «гамбитом Гауди» в честь успешного брендинга Барселоны, подчеркивающей связь с архитектором и дизайнером Антонио Гауди [1]. Но хочется, чтобы туристы воспринимали Островского не как «того, по которому сняли кино с Михалковым», и даже не как «автора оперы про Снегурочку», а как большого драматурга, который внёс неоценимый вклад в развитие русских театра, литературы и культуры вообще.
Но для этого мало коротких рассказов экскурсоводов и невнятных текстов на туристических сайтах. И уж точно не способствует просвещению легенда о бесприданнице, застреленной прямо‑таки у воздвигнутой в 1956 году «беседки Островского», которую можно «увидеть в одном из эпизодов фильма „Жестокий романс,“ снятого по роману как раз таки Островского» (как написано на одном из популярных туристических сайтов), или ситцевые платьица, грубо имитирующие наряды конца XIX века, которые официантки носят с кроссовками — для удобства.
[1] 1 Хосперс Герт‑Ян. Брендинг города и «взгляд туриста» // Динни Кейт. Брендинг территорий. Лучшие мировые практики. Глава 4. Метод доступа: https://zadocs.ru/geograf/54018/index.html?page=3
На фото: А.Н. Островский. Скульптор Т. Саркисов. 1967. Фото автора.
Печатается по: Валерия Ахметьева. Почём футболка с классиком? // Мир Музея. 2023. № 4. С. 20 – 22.